Охота на гоголей в средней полосе

Мы никогда не обнаруживали их гнездовий в наших краях - в ста километрах от Минска. А вот на весенних и осенних перелетах встречали всегда. Если мы видели, что эти загадочные птицы остановились на водоеме в пределах наших земель, то непременно подкрадывались поближе и долго любовались ими.Нам казалось, что они прилетели из совершенно неведомых краев. Мы дивились их искусству нырять и добывать пищу. Нам нравилась их верткость. И как бы пристально мы ни смотрели, никогда не могли заметить, когда и куда они пропадали. Не замечали, когда они выныривали. Нам нравился их быстрый прямолинейный полет.Гоголей можно отнести к нырковым уткам средних размеров, плотно сложенных, с большой головой и короткой шеей. Масса взрослых самцов к осени достигает килограмма, а то и больше, а самки до 800 граммов. Они имеют очень красивое оперение, особенно самцы в брачном наряде. Их черная голова с зеленым оттенком и большим белым пятном под глазом, белыми грудью, шеей, брюшком и боками, а также зеркальцами на крыльях столь привлекательны, что любоваться ими можно очень долго.Весна. Обнаруживаем, что стайка уселась на небольшом водоеме, который весенними водами залил берега и затопил отдельно стоящие кусты впадин и овражков. Теперь нужно уговорить отца, чтобы он оставил работу (а он был колхозным плотником), взять ружье с несколькими металлическими патронами и пойти на охоту. По пути меня никто не останавливал и не обвинял в незаконном передвижении с оружием, хотя мне было не более 13 лет. После длительных переговоров и неоднократного повторения 'няма часу' отец уступал мне. Он не выдерживал, когда наши глаза встречались. Я не знаю, какими были мои глаза, наивными или настойчивыми, беспомощными или требовательными. Но он брал у меня ружье и патроны и шел к водоему впереди. Я следовал за ним молча, боялся даже громко дышать, не говоря уже кашлянуть.Издали определяли, в каком месте будет его скрадок. И я оставался стоять, а он, пригнувшись или ползком, скрыто передвигался к этому месту. Я пристально следил за птицами. Если они продолжали нырять, добывая пищу, или отдыхать спокойно, не передвигались быстро всей стайкой, то все шло нормально. Если было по-другому, то это означало, что кого-то из нас заметили. Но во всех случаях я медленно начинал пригибаться, вплоть до приземления на живот.Если их беспокоили действия отца, это уже было серьезно. Однако отец это тоже понимал и сразу останавливался. Теперь нужно было выждать время, пока птицы успокоятся и начнут заниматься своими делами. Но вот отец уже в естественной засидке, как правило, лежа, держит ружье в упоре. Я очень медленно и осторожно поднимаюсь.Птицы замечали меня сразу. И так же медленно передвигались, ныряли и, становясь на хвост, расправляли крылья. В этот момент у меня замирало сердце. С одной стороны, от красоты белого оперения (а в лучах весеннего солнца это неповторимо), а с другой - утки могли подняться на крыло, и тогда прощай охота.