Что может "воблер"?

Соорудить из сухой березовой щепки такую же приманку (рис. 1) было делом одного вечера. Поскольку журнал умалчивал о ее размере, пришлось выбрать 'ни большой, ни маленький' - 7 см. Головка была покрыта красным нитролаком, хвост - белым, а соединялись они проволочными петельками. Дома в ванне 'обожаемый монарх' прекрасно держался на плаву. Стоило стронуть его с места, он нехотя, сопротивляясь и покачиваясь, начинал зарываться в воду своим плоским широким лбом.

Боевое крещение эта приманка получила в конце одного из жарких летних дней на той же нижней Волге. Приводнившись метрах в двадцати от берега на розовое зеркало реки, самодельный 'Monarch' моментально вынырнул. Понаблюдав, как течение сносит его туда, где водяные струи закручивались штопором и где из воды торчали ветки соснового топляка, я начал тихо вращать катушку. Приманка медленно тронулась к берегу, образовав перед собой маленький бурунчик, от которого плавными дугами расходились в стороны водяные усы. И пока я соображал, что на малой скорости легкая 'рыбка' в глубину не уйдет, вода рядом с ней расступилась, и она исчезла. А через несколько минут на песчаной полоске, окаймлявшей подножие яра, трепыхался оливковый, в кофейных пятнах соменок: изо рта у него торчал 'Monarch'. Зубы сома сразу же сделали из приманки-новичка бывалого ветерана, вдоль и поперек искусанного нетерпеливыми хищниками.

Объяснить поклевку только формой новой приманки трудно. Прежние казались ничуть не менее симпатичными. Правда, 'рыбки-неудачницы' были тяжелее воды, а эта легче. В том, что соменок попался не случайно, пришлось убедиться в тот же вечер. Мой улов пополнился также судаками и бершами (кстати, я поймал их не меньше, чем обычно ловил на проверенную блесну).

'Рыбку' я вел на самой медленной проводке: по сравнению с блесной она выглядела как пешеход по сравнению с автомобилем. Хватки происходили почти у самой кромки берега, и ощущение было такое, будто судаки сами вылезают за приманкой на песок.

За неделю ловли с 'монарха' слезли последние следы краски, и он остался 'в чем мать родила'. Зато известно о нем стало гораздо больше. В безлунную, непроглядную ночь поклевки судака были смелее. Число их увеличивалось и тогда, когда поверхность реки покрывалась рябью волн: волны заставляли коленчатую приманку приплясывать, сгибаться и разгибаться. Больше того, она начала выручать в тех случаях, когда судак становился пассивен и плохо реагировал на блесну. 'Рыбку' же можно было провести на самой медленной скорости, да еще и с остановками. Тогда обленившийся хищник брал такую же ленивую приманку.

Выяснилось и другое ценное качество плавающей 'рыбки': в темноте не было риска зацепить и оторвать ее, так как она двигалась в основном поверху.

Делая вторую подобную приманку, я аккуратно оклеил ее серебряной фольгой и покрыл прочным слоем лака. Предназначалась она для жереха. Но во время короткого 'боя', когда ловить приходилось с лодки, 'Monarch', как выяснилось, был не лучшим помощником. Он не позволял действовать оперативно - быстро посылать приманку на большое расстояние. Отправить за 40 м от лодки его можно было только сплавляя по течению, а на это требуется время. Зато при ловле одиночного берегового жереха 'рыбка' показала себя далеко не с худшей стороны.